Текст: ЮРИЙ АРАВИН

Народные музыкальные инструменты имеют давнюю историю, о чем свидетельствуют древние предания, легенды, героические сказания, подтвержденные ныне археологическими исследованиями, материалами письменных источников, полевых экспедиций. Описания музыкальных инструментов, иногда их изображения можно встретить в записках путешественников и ученых, побывавших в казахской степи. Казахские музыкальные инструменты можно найти в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Алматы, Семипалатинска. В настоящее время стало известно о существовании более двадцати видов старинных музыкальных инструментов.

Казахские музыканты. 1900–1910. ЦГА КФДиЗ РК

Помимо домбры, кобыза, сыбызгы – инструментов, утвердившихся в широком диапазоне от любительского до профессионального, от аккомпанирующего до сольного звучания, в разные времена, с различной степенью распространенности было у казахов и множество других музыкальных инструментов. Одни носили утилитарную функцию охотничьих, сигнально-военных, другие были детской забавой, третьи являлись неотъемлемой атрибутикой ритуальных действ шаманов-баксы. Но какую бы функцию они не выполняли, какими бы не были по своей природе – ударными, струнно-смычковыми, или щипковыми, духовыми, или самозвучащими, всегда их объединяло нечто особенное, отличающее от инструментов других народов. Особенность эта проявляется, прежде всего, в неповторимом своеобразии тембрового колорита. Все казахские народные музыкальные инструменты имеют некий приглушенный, как бы «засурдиненный» звук среднего или низкого регистра, с присутствием большого количества обертонов – призвуков.

При более близком знакомстве, непосредственном соприкосновении с жизнью, бытом кочевников, с самой природой этого беспредельного и многообразного края, начинаешь узнавать в звуках казахских музыкальных инструментов «голоса степных ветров». Такие тембровые аллюзии предопределяются тембровым потенциалом тех материалов, из которых изготовлялись инструменты, а это была древесина для корпуса, кожа для деки или мембраны, жилы и конский волос для струн, глина, тростник для духовых инструментов. Материалы брались от самой природы, из окружающей человека среды, а потому и звучал инструмент так естественно, органично. Немаловажную роль играли и конструкция инструмента, и приемы звукоизвлечения, некоторые из которых для европейской музыки могут показаться экзотическими. Однако при более пристальном рассмотрении можно обнаружить, что их аналоги имеются в истории музыкальной культуры многих народов мира.

Шанкобыз в семействе варганов

Шанкобыз («шан» – металлический, «кобыз» – общее название музыкальных инструментов в азиатском регионе). В мировой музыкальной культуре этот инструмент известен под общим названием «варган». Казахский шанкобыз – небольшой самозвучащий язычковый инструмент размером 5–7 сантиметров в длину. Язычок в виде тонкой стальной пластинки с крючком на конце укрепляется в середине кованой железной дуги. При игре инструмент прижимают к зубам, а рот служит естественным подвижным резонатором. Язычок приводят в состояние вибрации ударом пальца по крючку. Колебания язычка дают основной тон – бурбон, а изменением артикуляции рта выделяется мелодический обертон. Тихий звук и небольшой диапазон в кварту-квинту достаточны для наигрывания коротких мелодий. На шанкобызе играли обычно женщины, баюкая младенца в колыбели бесик. Мастера виртуозы исполняли на шанкобызе кюи, добавляя еще и горловые звуки, в результате чего на столь примитивном инструменте получалось реальное трехголосие.

Шанкобыз. Хранится в ЦГМ РК

Во всех странах, у всех практически народов мира есть инструменты аналогичные казахскому шанкобызу и относящиеся к семейству варганов. К примеру, на Алтае его называют камысом, в Башкирии – шан-кобузом, а Кыргызстане – темир-комус. Если же заглянуть в «Антологию музыкальных инструментов», то с удивлением можно обнаружить, что подобные инструменты были и по сей день существуют в Норвегии, Германии, Англии, Японии, Китае. Все это доказывает древнее происхождение шанкобыза, вследствие чего нет единого мнения в том, где он впервые появился. Так, в Европе ученые обнаружили его образцы, относящиеся еще к гало-римскому периоду, то есть к V–VII векам. Археологи находят прототипы шанкобыза (если так можно выразиться) в Германии, Англии, Франции, Италии. Тем не менее большинство специалистов склоняются к тому, что родиной шанкобыза является Южная Азия, где он появился пять тысячелетий назад, а затем распространился через Азию в Европу и далее в Африку и Новый Свет.

При этом предполагается, что предком шанкобыза могла быть просто ветка или щепка, наподобие по сей день сохранившегося Ыящ-иомуса у тувинцев. Варган часто находят на обширных северных и восточных территориях России – в Новгороде и на Алтае, в Сибири и Поволжье, у бурят, татар, хантов и мансов, тувинцев и башкир. Не случайно в искусствоведении принято общее название этого инструмента – варган (от древнеславянского «варга» – рот, уста). На Руси его еще называли «зубачка». Естественно, что сегодня в разных странах существует почти тысяча названий инструмента, а также огромное многообразие конструкций шанкобыза или варгана.

Шанкобыз. Хранится в ЦГМ РК

Самый распространенный вид варгана – дугообразный. Инструмент выковывается из железного прутика, где в центре прикрепляется стальной язычок с крючком на конце. А вот форму придавали самую разную. Например, алтайский комус – полукруглый, немецкий маультроммель часто имеет форму треугольника (наподобие казахского тумара), а иногда сердечка.

Другой вид варгана – тонкая, узкая деревянная, бамбуковая, костяная или металлическая пластина. Язычок здесь вырезается в середине и подергивается за ниточку у основания. Существуют варганы и с несколькими язычками, даже с резонаторами из тыквенных растений.

Варган – инструмент миниатюрный и нежный, поэтому для него изготовлялись футляры часто в виде женской туфельки с каблучком, куда и прятался крючок язычка. Более того, некоторые варганы делали из серебра и даже из золота. Но язычок всегда только из голосовой стали.

Шанкобыз в футляре. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Экзотическое звучание варгана привлекало многих композиторов Европы. Так, еще в XVIII веке известный варганист виртуоз Бруно Гацл (монах из Мельке) играл перед императором Германии Иосифом II. А учитель Бетховена Георг Альбрехтбергер написал семь концертов для варгана, мандолины и струнных.

В Казахстане шанкобыз в середине XX века почти исчез из быта. Однако сегодня он возрождается в этнических ансамблях и даже начинает звучать в классической музыке, например, в сюитах Карла Дженкенса «Шакарим» и «Абай». Неординарный композитор Сайраш часто использует шанкобыз в своих темах, которые пишет для известного мультиинструменталиста Едиля Хусаинова. Все эти произведения объединяет завораживающее и таинственное звучание шанкобыза, звуки которого возникают словно из глубины веков.

Саз сырнай – казахская окарина

Известна многим народам мира окарина (итал. «гусенок») – духовой музыкальный инструмент рода флейты. Ее прототипы находили археологи и при раскопках древних городов Казахстана. Размером с кулак, они имели яйцевидную форму, иногда напоминающую птицу со сложенными крыльями. Соответственно и называли их – тастауык (каменная курица), или просто саз сырнай (саз – глина, сырнай – общее название духовых инструментов). Есть еще одно название – ускурик – (трескучий мороз). И действительно, голос инструмента похож на завывание ветра. Изготовлялись саз сырнаи из глины, смешанной для прочности с шерстью. В корпусе делалось 4–6 игровых отверстий, что давало возможность воспроизведения несложных песенных мелодий в среднем регистре.

Саз сырнаи. Хранятся в МНМИ им. Ыхласа

Саз сырнаи. Хранятся в ЦГМ РК

Играли на саз сырнае пастухи – чабаны, но чаще саз сырнай, как и шанкобыз, звучал над колыбелью младенца. Интересно отметить, что неотъемлемым элементом колыбели был и конырау – маленький колокольчик, который висел над головкой ребенка и своими блеском и нежным звоном завлекал и успокаивал его. Примечательно, что иногда мать, играя на шанкобызе над колыбелью младенца, надевала на пальцы кольца с маленькими колокольчиками. При игре эти колокольчики-конырау создавали красочный санористический фон, убаюкивающий ребенка.

Детские забавы

Простейшими, незатейливыми музыкальными инструментами для детей были копытца жеребенка – туяктас, рога диких и домашних животных – муиз. Это элементарные ударные инструменты с конкретной звукоизобразительностью как ритма, так и тембра стука копыт, летящего как ветер по степи иноходца «тулпара» – легендарного крылатого коня. Так воспитывалась музыкальность, отличное чувство ритма будущего музыканта.

Туяктас. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Туяктас. Хранится в ЦГМ РК

Интересной, уникальной музыкальной забавой для казахских детей было ортеке – скачущий козлик. На специальном столике высотой около 40 сантиметров монтировалась оригинальная конструкция – модель козлика со свободно, шарнирно закрепленными ножками. Козлик крепился на стержне, выходящем из-под столика, занавешенного снизу шторкой. Простейшим механизмом стержень может приподниматься и опускаться за нитку или леску, идущую к руке играющего на домбре, сидящего перед ортеке музыканта. Получается, что козлик-ортеке скачет, танцует под музыку исполняемого кюя.

Ортеке. Фото К. Уэтама

Наблюдая за тем, как скачет ортеке, ребенок в то же время и слышал, и наблюдал за игрой домбриста. Поощряя желание ребенка научиться играть так, чтобы под его музыку оживал игрушечный козлик, и в звуках инструмента слышались голоса самой природы – и пение птички, и топот копыт жеребенка, и хлопанье крыльев лебедя, отец делал для сына маленькую детскую домбру – шынкильдек. Так богатый, разнообразный арсенал простейших детских музыкальных инструментов, наряду с детскими песенными играми, издревле были веселой забавой и эффективным средством эстетического воспитания ребенка. Так формировалась высокая степень музыкальности казахского народа, вплоть до профессионализма устных традиций.

Шынкильдек. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Верный спутник чабана

В XIX веке широкое распространение в бытовом музицировании кочевников казахской степи имела продольная флейта сыбызгы. Играли на сыбызгы или еще более простой камышовой дудочке камыс сырнае обычно пастухи. Изготовить сыбызгы было несложно. В полой тростниковой трубке, длиной 50–70 см и открытой с обоих концов, делались 3 игровых отверстия. Применяя технику передувания, исполнитель мог извлекать из инструмента 20–25 тонов. Однако научиться играть на сыбызгы не так-то просто. Прижимая открытый конец к верхним зубам в углу рта, надо прикрыть его губой, а кончиком языка создать нужное направление воздуха. К тому же необходимо извлечь особенный горловой звук, который откликнется в стволе сыбызгы нежным пением. Специфический шипящий звук рассекающегося о край трубки воздуха, таинственный горловой призвук исполнителя и богатый собственными обертонами голос сыбызгы – весьма необычная для европейского слуха тембровая гармония. Это звуки марева солнца, ветра с песком. Это «архаические голоса степных горизонтов».

Сыбызгы. Изготовлен из тростника. Хранится в ЦГМ РК

Играли на сыбызгы обычно на берегу озера или ручья. Ведь на внутренних стенках тростниковой трубки много мелких ворсинок, и для того чтобы звук был мягче, нежнее, надо периодически «поить» сыбызгы – пропускать через нее воду.

Сегодня возрождается самобытная исполнительская традиция игры на сыбызгы. Музыкальные же мастера существенно усовершенствовали эту древнюю незатейливую флейту казахских чабанов. Используя материалом хорошие породы дерева, пластик, расширив диапазон звучания, они создали инструмент устойчивого строя, способный эффективно входить в ансамбль и оркестр народных инструментов.

Сыбызгы. Изготовлен из меди. Хранится в ЦГМ РК

Аналогичные инструменты имеются у многих восточных народов. К примеру, высоким исполнительским искусством отличаются башкирские музыканты – исполнители на курае, и коллегиальное общение музыкантов способствует возрождению и развитию традиций игры на тростниковой флейте.

Помощники в охоте

Подражание голосам природы – первооснова музыки, тем более утилитарной, как, например, инструментов для охоты. Богат животный мир степи, и охота издревле была одной из сфер жизнедеятельности казахов. Для того чтобы приманить оленя или марала, пользовались охотники инструментами, изготовленными из рогов – бугышак (бугы – марал, шак – зов) – охотничий рог, на котором звук извлекался необычным для духовых инструментов приемом – вдохом воздуха. Были и различные манки на уток, которые изготовлялись из тростника – камыс сырнай. А на соколиной охоте, для того чтобы поднять уток из зарослей камыша, применяли шумовые инструменты: сакпан – трещотку, шартылдауык – двойной ремень, который при растягивании издавал резкий звук, наподобие удара бича.

Сакпан. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Шартылдауык. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Такую же функцию выполнял на охоте и дауылпаз – барабан с деревянным выдолбленным корпусом, или медным – шындауыл, инструменты похожие на европейские литавры. Все они были простые, утилитарные, но с какой любовью их делали мастера, украшая резьбой по дереву, чеканкой, тиснением по коже!

Дауылпаз. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Дауылпаз. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Шындауыл. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Звуки военных баталий

Важную организующую роль, вдохновляя воинов на героические подвиги защиты своей земли, своего народа, своей независимости, играла особая, военная музыка и соответствующие данному предназначению музыкальные инструменты. Так в богатырском эпосе XVII века «Камбар-батыр», есть такие строки: «Девять всадников взяв с собой, / В боевую одевшись медь, / Он велел им в дудки дудеть, / Он велел в барабаны греметь. / Устремились войска, заиграл керней». Подобные упоминания встречаются и в поэме «Алпамыс-батыр»: «Зазвучали керней и сырнай, с жутким свистом ядра полетели».

Муйыз сырнай. Хранится в МНМИ им. Ыхласа. Фото В. Харченко

Казахи – народ не воинствующий. В безбрежной степи всем хватало места под солнцем. Но когда приходили из-за горизонта Прикаспийских степей, из-за высоких хребров Тянь-Шанских гор, из северных лесов непрошенные чужеземцы, то раздавался над степью грозный голос военного барабана. Голос этот, как и сам инструмент, называли дабыл, что значит «весть, сигнал», призыв к соплеменникам браться за оружие и вставать на защиту отечества. Огромных, внушительных размеров был дабыл, достигая порой в диаметре до 1,5 метров. Для его изготовления использовалась кожа двух быков, или верблюдов. Она натягивалась с двух сторон на неширокий (20–30 см) деревянный обод. При ударе по деке длинной палкой с утолщением на конце (это была боевая палица – саил) раздавался оглушительный звук, устрашающий противника и вдохновляющий своих воинов. Дабыл подвешивался на треножнике из шестов, или копий.

На этом фоне еще убедительнее звучали духовые сигнальные инструменты – керней и уран – мундштучные инструменты резкого, дребезжащего звучания, с как бы «размытой» высотой звука. Керней изготовлялся из двух выдолбленных или выжженных половинок деревянного ствола, обтянутых верблюжьей гортанью. Уран – берестовая труба с раструбом, длиной до 1,5 метра. Название инструмента означает «клич».

Керней. Хранится в МНМИ им. Ыхласа. Фото В. Харченко

В знаменитой поэме «Ер Таргын» упоминается еще один инструмент, имеющий непосредственное отношение к военным действиям: «Это войско торгаутцев, их соседей – орнаутцев / Движется со звоном шын с барабанным боем». Шын – это и есть военный инструмент типа «тарелки» с резким вибрирующим звуком.

Шын. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Некоторые из этих инструментов могли звучать и в мирной жизни. Так, керней мог созывать народ на праздник, звучал на свадебных торжествах. Да и на самой войне, в воинском стане звучала и другая музыка, как воспоминание о родном доме, о близких людях. Выступая на фронтах Великой Отечественной войны, Ысхак Валиев играл на медной сыбызгы, а Дауле Мыктыбаев – на кылкобызе в ансамбле с гитарой и гармоникой. И в стародавние времена после боевых событий певцы-сказители жыршы и жырау под аккомпанемент шертера, адырны и жетыгена, и конечно же кылкобыза, причитаниями жоктау оплакивали погибших героев и прославляли подвиги батыров.

Музыка магии баксы

С надеждой и боязнью встречали этого человека в странном одеянии, с бряцающими металлическими подвесками на одежде, с посохом-жезлом в руках, на плоской верхней части которого покачивались и при встряхивании таинственно звенели кованные пластинки и завитки в виде рогов. Это был шаман-баксы, способный изгнать из тела больного злых духов.

Дуана Большой Орды. 1857. Рисунок П. Кошарова

Асатаяк жылан. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Конырау. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Дудыга токылдак. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Подойдя к юрте и воткнув в землю свой посох асатаяк, что было знаком его присутствия, баксы брал в руки бубен и начинал священнодействие – камлание. Гулко звучал бубен – дангыра, таинственно шуршали кольца-подвески на внутренней стороне его обода. Размер инструмента в диаметре 40–50 см. При игре баксы держал дангыру над головой, встряхивая подвески и ударяя по сыромятной коже колотушкой. В странном танце он заходил в юрту больного и совершал магический обряд исцеления. Но главное было впереди, когда баксы садился и начинал играть на своем кылкобызе.

Кылкобыз. Хранится в ЦГМ РК

По преданию, создателем этого инструмента считают легендарного Коркыта, жившего в IX веке. Коркыт – человек, осмелившийся искать бессмертие. В странствиях по всему свету он так и не нашел ответа на извечные вопросы жизни и смерти. Возвратившись на родные берега Сыр-Дарьи, Коркыт сделал инструмент, выдолбив его из ствола прочного дерева арчи. Нижнюю часть корпуса он затянул кожей, принесенной в жертву верблюдицы Жельмая, верхнюю же чашеобразную часть оставил открытой, как символ небесной сферы. Две струны, как и смычок, он сделал из конских волос. Отсюда и название инструмента – кылкобыз («кыл» – конский волос). Длина волоса определяла размеры инструмента – 40–50 см.

Были инструменты и больших размеров, до 60, а то и 70 сантиметров, и назывались они нapкобыз, то есть большой как нар – одногорбый верблюд.

Нapкобызы. Хранятся в МНМИ им. Ыхласа

Звуки этого невиданного ранее инструмента были прекрасны, как сама жизнь. Звери и птицы окружали Коркыта, внимая звукам кобыза. Но когда однажды утомленный игрой Коркыт уснул, смерть, приняв обличие ядовитой змеи, ужалила его, и он умер. С тех пор казахи верили, что звуки кобыза защищают человека от смерти, изгоняют злых духов из их жилища, оберегают новорожденного младенца. И это не удивительно, потому что звучание кылкобыза совершенно особенное, так порой напоминающее то человеческий голос, то лебединый крик, то завывание ветра. Его звукоизобразительность многообразна, а палитра тембровых красок поразительна. К тому же на кылкобызе, внутри корпуса и на головке, подвешивались как на асатаяке металлические кованые пластинки, завитки, колокольчики конырау, которые при встряхивании инструмента создавали санористический фон. Играли на кылкобызе дугообразным смычком, держа инструмент вертикально с опорой на сомкнутые бедра. Примечательно, что при игре на кобызе исполнитель не прижимает струны к изогнутому, как лебединая шея, грифу. Прикосновения к струнам ногтями или подушечками пальцев, подобные флажолетной технике игры на скрипке или виолончели в совокупности с акустической конструкцией инструмента создают неповторимое своеобразие его звучания, в высшей степени богатое обертонами, мутациями. Это палитра тембровых красок степного, знойного колорита, как поющих на ветру песков бархана.

Кылкобыз. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Много веков на кылкобызе имели право играть только баксы. Позже под его сопровождение вели повествование дастанов сказители жыршы. А уже в XX веке кобыз стал инструментом бытового музицирования. Появились и кобызы с металлическими струнами – жезкобыз. Значительную модификацию и реконструкцию получил кобыз во второй половине ХХ века. Это и форма близкая к скрипичной (инструменты мастера А. Першина).

Кобыз-прима Першина. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

На кобыз-приме, инструменте, составляющем целую группу в Оркестре народных инструментов, струны используются как жильные, так и металлические и по количеству составляют скрипичный аккорд. Смычок на кобыз-приме уже используется также скрипичный. Однако тембр кобыза, несмотря на все его модификации, остается совершенно особенным, прежде всего благодаря именно флажолетной технике игры.

Возрождение казахской арфы

Если заглянуть вглубь истории рождения музыкальных инструментов, то эволюция шла, по-видимому, от простейшего монохорда, то есть однострунного инструмента, каковым может был охотничий лук, по пути увеличения количества струн и соответственно звуков. Убедительным примером тому служит один из самых древних в мире инструментов – арфа, лира или, как ее еще называли, кифара Древней Греции. Однако почти у всех народов мира были свои прототипы арфы самых различных конструкций. Причем не только вертикальные, но и горизонтальные или «лежащие» арфы. У казахского народа такими прототипами являлись адырна и жетыген.

Жетыген. Хранится в ЦГМ РК

Много общего в жизни, быту, обрядах, культуре и музыкальном инструментарии тюркских народов. Например, в этнографических музеях Москвы и Петербурга, основанных еще в XVIII веке, да и в современных областных, республиканских музеях, можно встретить многострунные и вертикальные, и лежащие арфы, бытовавшие с древних времен у марийцев и удмуртов, тувинцев и хакасов, хантов, манси, бурят, всех сибирских и многих восточных народов. Любопытно, что в названиях подобных инструментов присутствует корень «семь» (естественно, на свой языковой лад): етеге, етеган, итага, джетиган. У казахов это жетыген, где «жеты» – семь, а «ген» – голос, пение. Получается – «семь поющих струн, голосов».

Дошедшая до нас легенда гласит, что в стародавние времена, в годину джута, когда в лютую зиму ледяной панцирь не позволяет животным пробиться к траве, и скот гибнет тысячами, приходит к людям голод. У одного аксакала было семь сыновей. И когда от голода умер старший сын, старик взял сухое дерево и, смастерив из него подобие неглубокого перевернутого корыта, натянул на него одну струну, и отозвалась она в его руках печальным кюем «Карагым» («Родной мой»). Когда умер второй сын, натянул старик вторую струну и родился кюй «Канат сынар» («Разбитое сердце»). В память о третьем сыне родился кюй «Кумарым» («Любимый мой»). Четвертый кюй получил название «От сонер» («Погасшее пламя»), пятый – «Бакыт кошти» («Утерянное счастье»). А последнему сыну аксакал посвятил кюй «Жеты баламнан айрылып куса болдым» («Горе от утраты семи сыновей»). Эти кюи дошли до нашего времени под названием «Жетыгенным жетеуы» («Семь кюев жетыгена»).

Жетыген. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Так и родился щипковый инструмент типа лежащей арфы, или гуслей о семи струнах. Под натянутые от руки струны из конского волоса, подставляли бараньи косточки – асыки, передвижением которых осуществлялась настройка инструмента. Играли на жетыгене, положив его на колени, или специальную подставку.

В 1966 году талантливый музыкальный мастер Оразгазы Бейсембаев. желая вернуть к жизни жетыген, реставрировал его по описанию в журнале «Сибирский вестник» издания 1818 года. Путем сравнительного анализа родственных инструментов других народов (бурят, якутов, монголов) жетыген получил дальнейшую реконструкцию. Сегодня струны из конского волоса заменены на леску, значительно увеличено их количество. Усовершенствована акустика и система настройки, благодаря чему казахский жетыген является не только эстетическим украшением фольклорного ансамбля, но и существенно обогащает его партитуру.

Интересные плодотворные работы проводят музыкальные мастера и по реконструкции казахской арфы – адырна, и она уже начинает эффектно звучать в фольклорно-этнографических ансамблях.

Адырна. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

Есть в арсенале глубокой древности и другие казахские музыкальные инструменты, которые ждут своего возрождения. Это и оставшийся пока в легендах сазген и мессырнай – инструмент, аналогичный европейской волынке.

Шертер – прародитель домбры и кобыза

Струны из конского волоса были и на инструменте шертер. Его по праву считают прародителем как домбры, так и кобыза, потому как играли на нем и щипковой техникой и смычком. Размер шертера соответствует заданной длине конского волоса, то есть не более 60 сантиметров. На самых древних образцах отсутствовала верхняя дека. Затем ее стали делать из сыромятной кожи, а струны – из жил. Резонанс кожаной деки придает звучанию шертера характерно мягкий, бархатный тембр – качества, свойственные, в принципе, всем казахским инструментам. Шертер органично вписался как в этнические ансамбли, так и в Оркестр народных инструментов.

Шертер. Хранится в ЦГМ РК

Казахские домбры

Самым распространенным инструментом в музыкальном быту казахского народа всегда была и остается домбра. В разных регионах обширной территории Казахстана домбры имеют различную конструкцию. Так, на Западе, в Прикаспийских степях, домбры делались округлой каплевидной формы с тонкой длинной шейкой. Лады-перевязи и струны изготавливались из бараньих или козьих кишок путем сложной выделки. 12–15 ладов на старинной западно-казахстанской домбре давали диатонический звукоряд среднего регистра. Две струны настраивались в кварту, реже в квинту, иногда в приму. Техника игры чрезвычайно изобилует штрихами. Основной же прием – удар по обеим струнам одним, двумя, а то и всеми пятью пальцами, так называемый прием токпе.

Домбра. Хранится в МНМИ им. Ыхласа

В Центральных и Восточных регионах Казахстана домбры делались зачастую с плоской нижней декой и короткой толстой шейкой. Хотя встречались инструменты и другой формы и не только выдолбленные из цельного куска дерева (ель, клен, чинара), но и клееные из клепок. На восточно-казахстанских домбрах навешивались 7–9 ладов перевязей перне, что обеспечивало игру аккомпанемента к пению или исполнения опять же песенных мелодий. Основной прием звукоизвлечения здесь был щипковый – шертпе. В отличии от развитого своеобразного двухголосия западно-казахстанских кюев, на востоке преобладала одноголосная, песенная фактура.

Домбра. Принадлежала известному поэту Жубану Молдагалиеву. Хранится в ЦГМ РК

Незатейливость, непримечательность домбры с внешней стороны в руках умелого кюйшы дает самые неожиданные результаты. А. В. Затаевич писал о домбре, что она «то поет – тянет звук, как духовой инструмент, то брызжет тончайшими фигурками пассажей, то изумляет скоростью звуковых пунктиров (быстрая смена пальцев правой руки на одной ноте). Очень характерен и мягкий, уютный, убаюкивающий звук этого низко настроенного инструмента, случайно зависящий от несовершенства самой его выделки, кустарным образом, из мягких сортов первого попавшегося дерева».

На домбрах, как западных, так и восточных, всегда было две струны, однако есть и исключения. Фольклорная экспедиция студентов Казахской государственной консерватории им. Курмангазы в 1967 году обнаружила в Абаевском районе Семипалатинской области издревле бытовавшую трехструнную домбру и соответственно неизвестные ранее трехголосные кюи. Эта домбра получила название «домбры Абая», так как и песни великого поэта исполнялись под ее аккомпанемент.

В Семипалатинске, в музее Абая находятся три домбры великого поэта. Форма их существенно отличается от привычной для нас домбры с тонкой и длинной шейкой. Корпус абаевской домбры плоский и, как тумар, треугольный, а шейка достаточно толстая, как у сары-аркинской домбры. Но главное отличие – это три струны, причем и струны, и перевязи лады – перне – у нее жильные, как и положено на старинных домбрах. Настраивалась трехструнная домбра, как правило, квартово-квинтовым строем. На первой струне звучал мелодический голос, а на 2-й и 3-й давалось бурбонное сопровождение. При этом техника игры была такой же, как и на сары-аркинской домбре – шертпе, то есть щипком струн и изредка ударом.

Домбра Абая. Копия. Мастер Н. Адильбек. Хранится в музейном комплексе ПГУ им. С. Торайгырова

Композиторское, исполнительское искусство домбровых импровизаций в XIX веке достигло высокого художественного совершенства. Абыл, Курмангазы, Даулеткерей, Дина на Западе, Таттимбет на Востоке, Кожеке на Юге и десятки других имен – все это яркие индивидуальности, со своей стилистикой, своими школами, традициями. Домбра была и верной спутницей профессиональных странствующих певцов, и образы Биржан-сала, Ахана-сере, Мухита, Джамбула, Амре, и сотен других прославленных акынов и певцов, неизменно связаны с аккомпанирующей домброй. «О чем только не повествует ее голос! – писал академик А. К. Жубанов о домбре. – Ее струны хранят музыкальную мудрость столетий! Домбра – своеобразная и звонкая история кочевых племен».

Сегодня в музеях народных инструментов можно увидеть домбры и треугольной формы, и похожие на гитару, миниатюрные детские, шынкильдек, и большие басовые для оркестрового звучания. Большая заслуга по усовершенствованию домбры принадлежит основателю Оркестра народных инструментов им. Курмангазы Ахмету Куановичу Жубанову и великолепным музыкальным мастерам Э. Романенко, К. Кусымову, стоявших у истоков возрождения домбры – самого совершенства восточного музыкального инструментария.

Кагаз сырнай – гармонь в Казахстане

Во второй половине XIX века инструментарий казахских музыкантов пополнился еще одним инструментом, родившимся в начале столетия в Германии и стремительно завоевавшим симпатию во всем мире, в том числе и в казахской степи. Сохранились сведения о том, что на знаменитых казахских ярмарках, таких, к примеру, как Кояндинская, русские купцы продавали тульские, вятские, елецкие, саратовские гармони, вызывая большой интерес у народных музыкантов.

Особой симпатией среди всего многообразия гармоней, привозимых на ярмарку из России, пользовалась тульская гармонь с колокольчиками. Возможно потому, что колокольчики ассоциировались с казахскими конырау, которые подвешивались над колыбелью бесик. Были они и на асатаяке, звенели и в корпусе кобыза, а иногда и в кузове домбры. Таким образом, инструмент с элементом знакомой эстетики был быстро воспринят.

Другой разновидностью гармони, также пришедшейся по душе степным исполнителям, стала «Венская черепашка» с глухой левой стороной, у которой в звучании не было аккордов, непривычных для казахской народной музыки.

Если инструмент звучит на ярмарке, в быту и с интересом воспринимается народом, то он уже может претендовать на звание народного. Сегодня гармонь стала неотъемлемой составляющей казахской народной музыки и как аккомпанирующий инструмент у певцов, и как солирующий в фольклорно-этнографических ансамблях и оркестрах народных инструментов. Так гармонь помогла открыть новую гармоническую фактуру, новую грань в музыкальной эстетике.

В Павлодарском областном историко-краеведческом музее есть изумительная панорама Кояндинской ярмарки с ее ярким персонажем – Майрой Шамсутдиновой с гармоникой в руках. Красивый, яркий костюм певицы и ее тульская гармонь и сегодня продолжают вызывать восхищение и неподдельный интерес посетителей музея к личности певицы.

Майра Шамсутдинова

Один из самых замечательных фактов из ее биографии, на мой взгляд, заключается в том, что смелая и жизнелюбивая Майра стала первой в истории казахского драматического театра женщиной-актрисой. А еще и тем, что благодаря ее таланту в казахской степи получил признание и распространение новый инструмент – гармонь. Благодаря своему незаурядному артистическому и авторскому, композиторскому таланту, Майра стала известна не только в Казахстане, но и за его пределами.

Гармонь тальянка. Хранится в Доме-музее песенного творчества им. М. Шамсутдиновой. Павлодарский областной историко-краеведческий музей им. Г. Н. Потанина

Гармонь быстро завоевала симпатии казахского народа и стала популярной именно благодаря незаурядному таланту таких народных исполнителей, как Нартай, Шашубай и, конечно же, Майра.

***

В прошлом, кочевой уклад жизни казахского народа определил высокий уровень сольного инструментализма. Однако в далекие феодальные времена у казахов существовали оркестры военного предназначения. В их состав входили сырнаи, кернеи, дауылпазы. При торжественных выездах хана Аблая играл оркестр конных домбристов. Иногда, в уюте юрты, одновременно звучало две, три домбры. Но все это было унисонное исполнительство, так как ансамблевого инструментального многоголосия, равно как и хорового, в практике казахских музыкантов не было. Однако эстетическое родство всех казахских народных музыкальных инструментов позволило естественным образом объединить их в ансамблевом и оркестровом звучании. Фольклорно-этнографические ансамбли – одна из эффективных форм реставрации и реконструкции богатого музыкального художественного наследия казахского народа.

Чем больше мы будем вслушиваться в звучание казахских музыкальных инструментов, тем больше они будут сливаться в нашем сознании в некий единый ансамбль «голосов степных ветров». Это специфический тембр казахской музыки – музыки рожденной под знойным солнцем на необозримых горизонтах открытого пространства и в уюте гостеприимной, теплой войлочной юрты. Это музыка самих природных материалов, из которых изготовлялись все народные инструменты. Это искусство талантливых народных мастеров, хранящих секреты своего ремесла и любовно передающих его своим преемникам, потомкам.

Статья из книги «Казахская инструментальная музыка от кюя к симфонии». Ю. Аравин – Алматы: Издательская компания RUAN, 2017