Любовь Плахотная. Штрихи к портрету

Текст: ЕЛИЗАВЕТА КИМ. С архивом работала ВАЛЕНТИНА БУЧИНСКАЯ

Случаются такие люди, о которых легко вспоминается не только по юбилейным датам. Таким человеком была Любовь Георгиевна Плахотная. Её роль в собирании коллекции произведений западного, русского и особенно казахстанского искусства трудно переоценить. Есть такое понятие – «служение», смысл которого не надо объяснять.

plakhotnaya 01

Любовь Георгиевна Плахотная (1914–1992). Заслуженный работник культуры Казахской ССР, директор Казахской Государственной художественной галереи имени Шевченко с 1950-го по 1973 годы

Плахотная служила высокому искусству, воплощением которого была для неё Казахская Государственная художественная галерея имени Шевченко, спустя годы ставшая Государственным музеем искусств имени Кастеева. Она преданно отдавала коллекционированию всё своё время и силы души. Просто удивительно, как много сделала она для галереи – тут невольно задумаешься о роли личности в истории. Любовь Георгиевна знала не только всех советских коллекционеров, но и состав их собраний. Когда она считала, что для галереи необходимо произведение того или иного художника, то засыпала владельца убедительными письмами и поздравительными открытками, являлась сама к заветным дверям и всегда добивалась добровольной сдачи даже самой неприступной крепости.

Плахотной, увы, не довелось из-за всевозможных жизненных перипетий окончить Одесское художественное училище, но это не помешало ей обладать безошибочным чутьём на важное художественное явление, даже если все вокруг (особенно чиновники) не соглашались с её мнением. Часто оказывалось, что художники, которых называли формалистами, получали запоздалое признание – и, о радость! в нашей галерее уже были их произведения. А ведь Любовь Георгиевна за эти приобретения получала выговоры. Но она верила в свою правоту. Сейчас коллекцию русского искусства рубежа XIX и XX веков, хранящуюся в ГМИ РК, называют коллекцией мирового уровня.

В 1960-е годы в Советском Союзе среди директоров музеев всем были известны три имени – Василий Алексеевич Пушкарев (Русский музей), Игорь Витальевич Савицкий (музей в Нукусе) и Любовь Георгиевна Плахотная. Она была во всех отношениях весьма крупной женщиной. И в соответствии с этим обладала сильным характером, величием духа, страстью к собирательству и потому – безоговорочным уважением со стороны людей искусства. Всю жизнь она мечтала о специализированном здании, достойном столь прекрасной коллекции, и сумела добиться этой труднейшей цели. Сегодня Музей искусств имени Кастеева располагается в прекрасном архитектурном сооружении, в строительство которого Любовь Георгиевна вложила свою неукротимую энергию и решительность.

plakhotnaya 02

Коллектив Казахской Государственной художественной галереи имени Шевченко. Любовь Георгиевна Плахотная – вторая слева в первом ряду. 1960-е 

Как собиралась коллекция (выдержки из рукописного архива Любови Плахотной, хранящегося в библиотеке ГМИ РК им. А. Кастеева).

«Многие посетители спрашивают: «Откуда у вас эти произведения?». Был такой случай: проходила в Алма-Ате в 1968 году декада армянского искусства, и министр культуры Армении стал просить у нашего руководства картину «Покинутая» Суреньянца. Я горячо запротестовала, а гость мне и говорит: «Что Вы так защищаете музей, какое отношение Вы имеете к Казахстану, что это – Ваша родина?». Да, Казахстан стал мне родиной. С 1944 года я отдаю все свои силы республике, её изобразительному искусству, её художникам, большим и малым, считаю, что всё надо беречь для сравнения, а выводы сделают наши потомки.

Разыскав кого-то из коллекционеров, узнав его адрес, начинала знакомство по телефону, по переписке. Старушек, вдов художников, приходилось поздравлять с праздниками, рассказывать об алма-атинской галерее. Каждый владелец, расставаясь с произведением из своей коллекции, к которому уже привязался, с большим трудом отрывает его от себя, и ему не всё равно, куда попадет его любимая картина, в какие условия, в какие руки, будет ли к нему проявлена забота. Мне мало приходилось сталкиваться с людьми, для которых коллекция была бы просто наживой, большинство из них любили искусство, о собранных работах знали всё досконально и отдавали произведения только понравившемуся «покупателю».

У меня было много интересных встреч, знакомств, которые часто перерастали в дружбу, и эти люди в дальнейшем помогали мне в работе. Так Яков Евсеевич Рубинштейн снабжал меня адресами коллекционеров, посылал в Алма-Ату каталоги проходивших в Москве выставок, дал свою коллекцию для экспонирования, чтобы слушатели университета культуры при галерее могли узнать об искусстве начала ХХ века. Выставка пользовалась большим успехом у зрителей. Они знакомились с забытыми или полузабытыми, малоизвестными или совсем неизвестными молодому поколению страницами истории культуры. После выставки состоялась встреча с художницей Еленой Михайловной Бебутовой, у которой была приобретена её картина «Прачки» (1928), а также работы П. В. Кузнецова (её мужа) «Нефтевышки» (1931–1932) и «Натюрморт с кувшином» (1925).

Со временем в среде коллекционеров сложилось мнение об аккуратности и добросовестности сотрудников галереи, и нам стали идти навстречу: давали произведения для выставок и для приобретений. А. С. Лазо привезла работы В. В. Лебедева, а Н. А. Кравченко – выставку отца.

Графику Пабло Пикассо из собрания Ильи Эренбурга предоставила для экспонирования Л. М. Козинцева. В доме на улице Горького и площади Моссовета (где были мастерские и квартиры художников) меня встретила хозяйка, тоненькая, красивая и непрерывно курящая (для неё это было тяжёлое время: не прошло и года со смерти Эренбурга). Запомнилась квартира своей необычностью. В прихожей, оклеенной обоями под красный кирпич, висели большие репродукции картин Леже, хорошего качества. Налево – зал с картинами Пикассо и Фалька, в гостином уголке стоял рояль. Показывать другие работы Пикассо и его письма с оригинальным адресом «Москва – Эренбургу» хозяйка повела в кабинет писателя, заставленный шкафами с книгами. Во время показа графики она рассказывала, что в Париже её учителем в искусстве был Роберт Рафаилович Фальк.

Выставку Фалька, которая пользовалась большим успехом у художников и зрителей, в 1969 году привезла его вдова Ангелина Васильевна Щёкин-Кротова. С нею и картинами Фалька я познакомилась в его мастерской в доме с мозаикой Врубеля (Курсовый переулок в Москве), где жили художники объединения «Бубновый валет». Эта встреча оставила глубокое впечатление в моей душе, а наше знакомство переросло в дружбу до конца жизни. Отобранные мною пять произведений экспертной комиссией МК СССР оценены не были, а начальник Управления ИЗО А. К. Лебедев очень ругал меня за левацкий уклон. Необходимость представить в экспозиции русского искусства «Бубновый валет» заставила везти одну из наиболее характерных работ этого направления – Петра Петровича Кончаловского – на оценку в Москву.

До переселения семей бубнововалетцев я побывала у вдовы Василия Васильевича Рождественского (помню многочисленных пушистых кошек в очень заставленной квартире, где я боялась на что-нибудь присесть, чтобы не набраться шерсти). К имеющемуся у нас пейзажу Рождественского «Кедры» (1931) я отобрала «Натюрморт с капустой» (1921), «Кишлак» (1929), написанные маслом, и два акварельных натюрморта: «Бессмертники» (1946) и «Одуванчик» (1946).

Маленькая гостеприимная женщина, Анна Сергеевна Анисимова, живущая в мастерской Александра Васильевича Куприна, хранила не только его произведения, но и порядок, заведённый художником: на столе для натюрмортов стояли вазы, блюда, подсвечники, когда-то изображённые Куприным. Анна Сергеевна охотно показывала полотна художника, большинство из которых были написаны в сдержанной серо-серебристой гамме с вкраплением зелёных и белых пятен. Она долго отказывалась от продажи работ, желая, чтобы сначала была проведена персональная выставка и написана монография о Куприне. И всё же галереей был приобретен «Натюрморт с арбузом» (1921).

Милое, интеллигентное семейство Кравченко, каждый увлечённо занят своим делом. В светлой мастерской, в которой когда-то работал отец, по-прежнему стоит станок, кадки с цветами, здесь занимается графикой Наталья Алексеевна, которая привезла в 1963 году в Алма-Ату выставку его работ. Маленькая, узкая комната, заставленная стеллажами с книгами и письменным столом, принадлежит Ксении Михайловне – матери семейства, искусствоведу, опекающему республики Средней Азии. Комната для «мальчиков» и большая столовая со старинной мебелью: большим резным буфетом, столом с массивными резными ножками, вокруг – дюжина стульев с высокими спинками. Кое-где, очень тактично развешана живопись Алексея Ильича. На память получила в личное пользование два оттиска его иллюстраций, а для галереи были отобраны несколько живописных работ.

Согласилась на встречу дочь Александра Васильевича Шевченко. Хотя я прожила в Москве 10 лет (до 1946 года), но нашла её дом с трудом. Москва строилась, передвигались дома вместе с жильцами, расширялись улицы, менялись их названия. Наконец, добравшись до Лихоборских бугров к Татьяне Александровне, тоже художнице, живущей в очень скромных условиях и поддерживающей сына-студента, я встретила не очень любезный приём. Объяснялось это тем, что, несмотря на большой интерес к работам художника, не все добросовестно за них рассчитываются. Постепенно отношения наши наладились. Татьяна Александровна рассказала о жизни в период Великой Отечественной войны, о последних днях отца, как он работал, не мог обходиться без натуры, заставлял её делать для натюрмортов муляжи. Расстались мы мирно, для Алма-Аты были отобраны «Революционный мотив» (1930), «Пейзаж с парусом» (1931), графика. Татьяна Александровна согласилась отдать работы и подождать оплаты.

Лидия Андреевна Литвиненко (1895–1986), крупная, энергичная, красивая женщина с гладко зачесанными на пробор волосами – ученица Петра Петровича Кончаловского и Роберта Рафаиловича Фалька, активно работала в Культпросвете в Москве, возглавляла бригаду художников, работающую в шахтах Метростроя. К выставке «Индустрия социализма» получила командировку в Казахстан, трудилась в Чимкенте. Результатом была её персональная выставка «Цветная металлургия Южного Казахстана» в 1935 году в Москве в Центральном доме работников искусств. Позже Лидия Андреевна неоднократно сопровождала в Казахстан выставки советского искусства. В 1972 году прислала нам свою выставку «Рождение индустрии Казахстана», этюды, выполненные художницей в 1935 году. Произведения с выставки были подарены Республике на усмотрение галереи, и часть работ мы разослали музеям Казахстана.

Litvinenko

Л. А. Литвиненко (1895–1986). Общий вид рудника Ачисая. 1930-е. ГМИ РК им. А. Кастеева, Алматы

Хотелось приобрести работы Истомина, но всё его наследие захватил И. Савицкий, а то, что ещё оставалось, не продавалось до персональной выставки. Эта же мотивировка отказа продажи живописи была у Виолетты Давыдовны Штеренберг. Она с удовольствием показывала работы отца, а продавала только графику. Беговая улица в Москве была знаменита: здесь размещался выставочный зал, а выше в доме жило много художников.

Посещения коллекционеров не всегда заканчивались удачно: то не устраивала оценка, то не могли долго ждать денег, ведь произведение должно было сначала «прийти» в Алма-Ату. Так мы расстались, недовольные друг другом, с Марианной Аристарховной Лентуловой. Мне хотелось приобрести «Пейзаж с сухим деревом», а хозяйка предлагала коллаж «У моря». Остановились на «Портрете молодого человека в панаме».

Т. А. Богословскую (живущую в Гнездниковском переулке, когда-то знаменитом самом высоком доме в Москве, называемом «крыша мира») не устроила оценка пейзажа Левитана. Были мы у неё вместе с министром культуры Казахстана Лялей Галиевной Галимжановой. Купили «Натюрморт. Фрукты» (1936) Ильи Ивановича Машкова. С Лялей Галиевной мы посетили ещё Музей имени Пушкина и мастерскую Петра Петровича Кончаловского, хотели приобрести «Портрет Мейерхольда», но работа предназначалась ГТГ, и мы ограничились «Мальчиком с балалайкой» (1951). В зависимости от бюджетных средств я старалась брать научных сотрудников (с целью их подготовки) с собой в командировку или поручала самим во время стажировок найти что-то интересное для музея. Получив от Г. А. Ростовцевой адрес Т. Ф. Редько, к ней поехала Н. А. Хадери, имеющая хорошее восприятие живописи. Последующая моя поездка дала музею несколько полотен художника – дар вдовы.

Во время декады искусства и литературы Казахстана в Москве в 1958 году мы с Г. Сарыкуловой ходили в мастерскую Александра Дейнеки, где увидели украшающие стены два холста, выполненные в стиле абстракции. Художник был смущён и сказал, что это проба цвета для его монументальных росписей. Сам широкий и плотный, как монумент, похожий на все фигуры, им изображенные, смеялся и шутил с нами, расспрашивал о музее, предложил приобрести у него «Почтальона в клетчатом платье на велосипеде», но мы остановились на его акварельных работах.

Сергей Васильевич Герасимов долго откладывал нашу встречу, а согласившись, просил быть аккуратными с его временем. В мастерской мы были вместе с Е. Б. Вандровской. Его мастерская на Верхней Масловке мало напоминала рабочее помещение. Мольберт где-то в стороне, стеллажей для картин нет, никакой мебели. Работы стояли на полу прямо штабелями. Художник – доктор искусствоведения, профессор, руководитель факультета монументальной живописи МВХПУ (бывшее Строгановское), первый секретарь Правления СХ СССР, академик, лауреат Ленинской премии – был очень занятым человеком. Всё это нас очень смущало, мы чувствовали себя неудобно. Однако всё же отобрали работы из серии «Женщины в колхозе» (три портрета и длинный пейзаж) и два полотна «Зимка» и «Осенний вечер». Позднее посчастливилось получить в Дирекции художественных выставок (Москва) «Мартовский вечер» – произведение, экспонировавшееся на многих выставках, в том числе в Венеции (1958) и Капри (1959), за которое автор в 1958 году получил золотую медаль Академии художеств СССР. После смерти Сергея Васильевича коллекция галереи пополнилась ещё несколькими лирическими пейзажами России, приобретёнными у его внучки Людмилы Леонидовны.

Gerasimov

С. В. Герасимов (1881–1963). Зимка. 1954. ГМИ РК им. А. Кастеева, Алматы

Александр Михайлович Герасимов в 1958 году, побывав на декадной выставке казахстанского искусства в здании АХ, сам пригласил нас к себе в мастерскую. Наша группа, Сабур Мамбеев, Гульчара Сарыкулова и я, поднялась по крылечку в деревянный домик и попала в его жилую часть из полутёмных комнат с низкими потолками. Две женщины, одетые по-старушечьи, что-то делали за большим столом. Хозяин, как всегда, в светлом костюме, по узкому коридору провёл нас в громадную мастерскую, светлую и высокую. Одна стена была вся из стекла, а на пыльных подоконниках стояли большущие хрустальные вазы. Напротив дверей, выходящих в сад, была сделана выгородка. Мастерская имела антресоли, на которых стояла масса картин. Удовлетворяя нескромное любопытство, мы заглянули туда и увидели широкие полотна, покрытые меховым покрывалом. Показывать работы автор призвал своего помощника, который доставал произведения с антресолей. Из этого дома мы ушли с тяжёлым чувством роскоши и неустроенности, выбрав для галереи «Розы», вариацию его роз на мокрой террасе, и осенний пейзаж «Шелест осенних листьев».

Долгая музейная практика научила нас, несмотря на постоянные трудности, недостаток экспозиционной площади, отсутствие средств на приобретение, вести работу с дальним прицелом, твердо веря в её полезность и необходимость.

Эпопея добывания помещения была тяжёлой и продвигалась медленно, я выступала на всех собраниях, на активе города. В ответ на мои выступления кричали из зала, что «картинки» могут подождать, нет больниц, люди лежат в коридорах. Я писала во все местные и союзные газеты, ходила на приёмы в горсовет, в совет Министров и ЦК Компартии Казахстана.

Узнав о приезде в Алма-Ату председателя Президиума Верховного Совета СССР маршала Советского Союза Климента Ефремовича Ворошилова, мы составили бумагу, в которой просили покровительства в строительстве, а пока в получении временного помещения. Актив республики был собран в театре, но из зала не прорвёшься. Правительственный вход сбоку здания, которое оцеплено охраной и окружено толпой. Как же пробиться и вручить бумагу? Беру на руки маленького сына и насильно передаю его милиционеру в залог, что бомбу не брошу, стрелять не буду, и когда подошла правительственная машина, я бегу со всех ног к Ворошилову, которого сопровождает Динмухамед Кунаев (с ним мы уже знакомы, неоднократно общалась, и это меня спасло от охраны). Ворошилов испугался, вздрогнул, но Кунаев смущённо сказал: «Это наш директор галереи», и Ворошилов, взяв мои бумаги, передаёт их своему помощнику. Первые документы о строительстве были за подписью К. Е. Ворошилова».

plakhotnaya 03

Коллектив Казахской Государственной художественной галереи имени Шевченко. Любовь Георгиевна Плахотная – в центре в первом ряду. Начало 1970-х

 

Опубликовано в Nomad-Kazakhstan №6 (48) 2012 / №1 (49) 2013

Алматы в объективе HUAWEI P60
События
Следуя за Лолитой
Герман Титов. Ощущение присутствия
События
Командировка в город снов
Библейские книги на казахском языке
События
Всеволод Демидов. Чудеса возможны!
Altyn Art
Итоги киногода
Altyn Art
Бессмертная любовь Людвига ван Бетховена
Altyn Art
У каждого свое Макондо!
Altyn Art
Altyn Art. Верьте в свою звезду!
События
Алматы в объективе HUAWEI P60

25 мая в Алматы компания «HUAWEI Device Казахстан» презентовала выставку мобильной фотографии, снятую известными казахстанскими фотографами на флагман

Герман Титов. Ощущение присутствия

27 января 2023 года в Государственном музее искусств РК им. А. Кастеева открылась персональная выставка Германа Титова «Ощущение присутствия», посвяще

Библейские книги на казахском языке

2022 год – исторический для Православной Церкви Казахстана: отмечается 150-летие учреждения Туркестанской епархии. В этом году под эгидой Православной

Командировка в город снов

Во второй половине 1941 года столица Казахстана выдержала целое нашествие шумной и требовательной киноармии, поскольку непредсказуемые волны военной э

Казахстан в годы Великой Отечественной войны Советского Союза (1941–1945)

В годы Великой Отечественной войны нависшая смертельная угроза сплотила миллионы советских людей и подняла их на борьбу и разгром агрессора. Казахстан

Тюркское христианство

В Риме среди окружения папы римского Павла II есть немало священнослужителей-негров. Во время своего последнего визита в восточные страны Папа провел

Следуя за Лолитой

Бывают на свете люди-светлячки, что летят на свет, и нам хочется следовать за ними, потому что путь указан верный. Такие люди вдохновляют, от них исхо

Пять голов

Павел Яковлевич Зальцман (1912–1985) – заслуженный деятель искусств Казахстана. Творческую судьбу Зальцмана как художника-станковиста определило знако

Каинды

Наш рассказ – о самом молодом озере в Казахстане – Каинды, что в переводе с казахского языка означает «березовое».

На родине тюльпанов

Путешествуя по Казахстану ранней весной, в степях и пустынях, в горах Тянь-Шаня и Алтая, нельзя не обратить внимания на разнообразные виды цветущих тю

Синяя птица – легенда и краса Тянь-Шанских гор

В 40-е и 50-е годы прошлого века в казахстанской прессе нет-нет, да и появлялись заметки натуралиста за подписью писателя Михаила Зверева. Запомнилась

Рубрики

Рассылка Nomad-Kazakhstan

Joomla forms builder by JoomlaShine
Наверх страницы