Георгий Макаров - творчество как игра

Текст: ЕКАТЕРИНА РЕЗНИКОВА

Георгий Макаров – художник, который находится в постоянном творческом поиске. Ему недостаточно однажды найденного эффектного технического приема или стилистического хода, которые он мог бы эксплуатировать на протяжении многих лет. Он испытывает острую потребность в новых проектах. Его увлекает процесс созидания и творчества, которые, без ложного пафоса, действительно неотъемлемая часть его жизни.

Степь цветет. Из серии «Дорога домой». 2004. Картон, пастель, акрил.

В основе его творчества лежит игра – и как увлекательный процесс, и как способ познания окружающего мира, и как средство общения. Художник играет с различными материалами, одинаково легко владея гелевой ручкой, акрилом или пастелью, умея находить в каждой технике наиболее выразительные возможности. Он манипулирует предметами, включая их в немыслимый контекст, меняя масштабы и функциональное назначение. Он взаимодействует с персонажами, поселяя их в загадочные пространства, наряжая в удивительные костюмы, наделяя непривычными ролями. Наконец, он играет с жанрами, смешивая их в общем пространстве композиции, умудряясь достичь при этом гармоничного равновесия.

Увлекаясь определенной темой, он самозабвенно работает, создавая большие серии работ. Потом накопленный материал выливается в персональные или совместные экспозиции. В соавторы Макаров призывает близких по духу художников, вместе с которыми создает увлекательные разнообразные выставки. Определяя идею, он призывает своих коллег осмыслить ее, в процессе чего формируются пространства творческих диалогов. «В поисках утраченного» (1998) и «Узоров чудное вплетенье…» (2009) – выставки, ставшие наглядным воплощением творческого диалога Макарова-педагога со своими способными учениками. «Танец новой луны» (2000), где лирическая серия графики Георгия гармонично дополнилась камерной скульптурой Ержана Нурмагамбетова. В выставках «Калейдоскоп» (2003) и «Калейдоскоп-2» (2009) соавтором Георгия выступает его коллега по творческому и педагогическому цеху Ерлан Мусабалинов – художники осваивали возможности новой для себя техники пастели. Безграничная в своем проявлении тема театра раскрывается в пространстве выставки «Балаганчик» (2011) в графике Макарова и авторских куклах Наталии Лепихиной. Встреча двух концепций происходит и на территории выставки «Игра в камушки» (2013), где живописные произведения Георгия дополнены керамикой и фотографиями Елены Григорьян.

История из трех груш. Из серии «Калейдоскоп». 2002. Картон, пастель.

В ранних живописных работах Георгия на выбор тем и сюжетов влияло увлечение творчеством художников-сюрреалистов: лестницы, устремленные в небеса, лица, трансформирующиеся в пустоту. Впоследствии, уйдя от прямых сюрреалистических влияний, Макаров продолжает соединять в пространстве своих работ две реальности – действительную и воображаемую, стирая границы между ними. Многие его работы подобны цветным снам, где возможны самые фантастические метаморфозы.

Для художника важны любые детали, раскрывающие суть происходящего действия. Так рождаются визуальные повествования, в которых предстают удивительные города, населенные не менее удивительными обитателями. Эта параллельная реальность значительно уменьшена и выглядит так, словно смотришь на мир в бинокль с обратной стороны. Герои картин, будучи неразрывно связанными с окружающим их миром, значительно превышают его своими размерами. Подобно Гулливеру, они, попав в страну лилипутов, уже научились гармонично существовать и взаимодействовать друг с другом в тесном для них пространстве.

Сказочные персонажи, знакомые нам по ранним работам Георгия, нередко предстают перед нами с закрытыми глазами. Этот прием создает сновидческую атмосферу, подчеркивает присущее персонажам стремление погрузиться в собственный внутренний мир.

Ангел и рыба. Из серии «Игра». 2007. Холст, акрил.

Некоторые герои обретают третий глаз – древнейший символ интуиции, шестого чувства, Всевидящего ока, особого тайного знания, в которое посвящены лишь избранные. Порой автор наделяет персонажей и другими характерными признаками, отличающими их от простых смертных: некоторые из них, подобно древнеегипетским фараонам, имеют необычную бородку – символ мудрости и принадлежности к особому священному сану, другие обретают крылья, указывающие на способность воспарить во сне или наяву. Очень важны внутреннее сосредоточение, самоотдача, с которыми они совершают свои действия – молятся, радуются удачной покупке, торгуют на ярмарке или даже ссорятся. Складывается впечатление, что художник понимает каждый миг жизни как решающий и судьбоносный.

Наступает момент, когда многолюдные города внезапно пустеют. Их сменяют завороженные пространства, населенные неодушевленными предметами. Узкогорлые кувшины, изогнутые тыквянки, удлиненные груши, островерхие гранаты, массивные чайники живут своей таинственной жизнью. Вновь и вновь появляясь в живописных и графических произведениях, они привлекают художника не только красотой и разнообразием формы – их символика неисчерпаема в бесконечных вариациях их
совмещений.

Например, плод граната – символ изобилия и плодородия – в картинах Макарова приобретает черты своеобразного идеального дома, населенного множеством «обитателей», живущих в гармоничной бесконфликтной среде.

Натюрморт с облаком. Из серии «Кипение». 2011. Холст, акрил.

Натюрморт – любимый жанр Макарова. Здесь художник стремится отойти от его привычного понимания, расширяя границы путем постоянного эксперимента. Так рождаются композиции, синтезирующие разные жанры, в которых натюрморт является преобладающим – натюрморт-портрет, натюрморт-пейзаж. Возникают странные трансформации предметов: кувшин-дом, груша-холм, ваза-лодка.

Предметы повседневной обстановки трансформируются в своеобразные цветопластические формулы, полностью изменяя свое первоначальное функциональное назначение. Принцип декоративности в этих композициях является ключевым, а пастель – тем универсальным материалом, в работе с которым можно насладиться фактурой, бархатистостью поверхности, богатством оттенков цвета. Играя с предметами и пространством, Георгий легко может сделать фон работы материальным и конкретным, а главные «действующие лица» – предметы созерцания – хрупкими, прозрачными и бестелесными. Подвергая их метаморфозам, художник, на правах творца, наделяет их не только телом, но и душой. Происходит не просто одушевление предметов – наблюдается их очеловечивание.

Серия с изображением кувшинов и полумесяца была иронично, но точно обозначена известным мастером казахстанской живописи Абдрашитом Сыдыхановым как «мусульманские иконы», где изображение человека фактически отсутствует, но, безусловно, подразумевается. Кувшины постепенно обретают антропоморфные очертания, становясь все больше похожими на людей. Гранат в окружении 12 кувшинов лаконично и емко назван «Один из вас меня предаст», а композиция с изображением двух кувшинов получает название «Разговор». В этом тихом течении жизни «мертвой натуры» случаются нешуточные человеческие страсти.

Лунная соната Из серии «Сна видение». 2003. Картон, пастель, акрил.

Проводя аналогии между неодушевленными предметами и человеческим существованием, Георгий рассуждает: «У любого человека есть своя судьба, но ведь определенная судьба есть и у любого предмета – у камня, кувшина. Мне интересно их не просто проследить, а при помощи подручных средств передать и донести эту новую судьбу предмета до зрителя».

Декоративные расписные тарелочки и кафельные плитки, которые не так давно появились в творчестве Георгия – это те же графические натюрморты, лишь осмысленные в ином техническом исполнении.

Георгий очень привязан к своим антропоморфным персонажам – вновь и вновь возникают они в его композициях, правда, уже в кукольном варианте. Художник словно играет, обращая живое в неживое и наоборот. Возникает целая серия подобных работ, где, несомненно, велико значение театра.

Новые серии пронизаны атмосферой средневековых мистерий, где отважные рыцари готовы пожертвовать жизнью ради своей дамы сердца, а ангелы дарят надежду и свет. Разыгрываемые сценки похожи на реальную жизнь и одновременно далеки от нее. Скрупулезное отношение к мелочам, стремление к детальной повествовательности порой сознательно доводится до абсурда, превращая действие в фарс. Тогда яблоки на спине коня превращаются в реальные сочные плоды, а бутафорский кораблик-декорация готов отправиться в дальнее странствие. Солнце – картонное светило, подвешенные на веревочках облака, в небе – прорезь для лица артиста, и целый город превращается в декор шляпы. При этом происходящее действие впечатляет своей убедительностью, и невозможно отделить вымысел от правды.

В работах Макарова трудно провести четкую грань, отделяющую реальную действительность от выдуманной. Добиться этого автору удается при помощи игры смыслами, которая невозможна без смелого проявления богатого воображения, фантазии и стремления к неизведанному. И самое главное, умения подходить к этому, казалось бы, легкомысленному занятию, с большой ответственностью и серьезностью. Так, как это делает в своем творчестве Георгий Макаров.