Текст: АНДРЕЙ ЛЕДНЕВ. Фотографии: Центральный государственный архив кинофотодокументов и звукозаписи РК

Во второй половине 1941 года столица Казахстана выдержала целое нашествие шумной и требовательной киноармии, поскольку непредсказуемые волны военной эвакуации вынесли к предгорьям Заилийского Алатау все самое лучшее из личного состава «Мосфильма» и «Ленфильма», включая студентов и преподавателей Института кинематографии, – всего около двух тысяч человек!

Здание ЦОКСа. 1942

Если же учесть, что в этом же направлении двигались бесконечные эшелоны с демонтированными заводами и санитарные поезда с ранеными, можно понять, что тогдашнему руководству республики было над чем ломать голову.

Алма-Ата в эти годы больше напоминала курорт, нежели столицу; крупной промышленности не было, по всем улицам звенели арыки, несущие прохладу, в сосновом парке обитало множество дятлов и белок. Благодаря обилию зелени приезжим казалось, что они попали в заповедник, охраняемый государством. Может быть именно поэтому поэт Владимир Луговский в поэме «Город снов» живописал такие картины, открывшиеся его романтическому взору:

Бушуют скалы снежного
            Тянь-Шаня,
Раскованные мчатся
            Снегопады,
Лиловый фирн горит в немых
            Ущельях.
На телеграфе принимают
            Сводки.
Стоит, как привиденье, Дом
            Искусства.
То город вещих снов –
            Алма-Ата!

Война лишила сна тихий провинциальный город, превратив его в бурный, живущий потребностями суровой военной действительности промышленный и культурный центр общесоюзного значения.

Как вспоминал казахстанский сценарист и литературовед Лев Варшавский, «в жаркие дни конца лета 1941 года на улицах нашего города появилось несколько машин с людьми, энергично атаковавшими алма-атинские учреждения. Они прорывались через очереди эвакуированных, заполнявших все приемные, прорывались в кабинеты, бдительно охранявшиеся секретаршами, и неизменно добивались того, что им было нужно».

В итоге правительство выделило для будущей киностудии единственны Дворец культуры, лучший кинотеатр «Алатау» и новый двухэтажный жилой дом, позднее прозванный «лауреатником», поскольку в нем поселился весь цвет тогдашней советской кинематографии, не единожды отмеченной Сталинскими премиями за заслуги перед отечеством. В итоге оперативно возникло объединение, звонкая аббревиатура которого – ЦОКС – расшифровывалась довольно просто: Центральная объединенная киностудия. Что не помешало много позже Виктору Шкловскому с едким юмором отметить: «Какое слово! Лучше любого прозвища!» На самом деле случилась совершенно невозможная, фантастическая история, поскольку московские и ленинградские киномэтры до войны активно соперничали между собой за пальму первенства, отличаясь друг от друга в подходе к самой сущности кино как искусства, имея на этот счет самобытные теоретические концепции и впечатляющие практические результаты.

На юбилейных торжествах у Джамбула. Слева направо: Михаил Зощенко, Сергей Эйзенштейн, Григорий Рошаль, Галина Уланова и директор ЦОКСа Михаил Тихонов. 1942

В годы войны Алма-Ату совершенно справедливо называли советским Голливудом, так как под одной студийной крышей оказались такие кинорежиссеры, как Всеволод Пудовкин, Иван Пырьев, Фридрих Эрмлер, Леонид Трауберг, братья Васильевы, актеры Николай Черкасов, Михаил Жаров, Павел Кадочников, Серафима Бирман, Софья Магарилл, Людмила Целиковская, Валентина Серова и великое множество других, не менее легендарных имен – всех не перечесть. Одним словом, снималось кино, нужное стране и фронту. Некоторые из фильмов стали почетными достоянием киноучебников, многие забыты и известны только заинтересованным специалистам. И лишь одна картина с блеском выдержала испытание временем и признана сегодня выдающимся явлением мировой кинематографии – двухсерийная эпопея «Иван Грозный», снятая в Алма-Ате кинорежиссером Сергеем Михайловичем Эйзенштейном. Сам факт пребывания легендарного Мастера, для друзей – Эйзена, для сотрудников – Старика – принадлежит к одним из самых ярких событий в контексте казахстанской культуры и по сей день.

Афиша фильма «Иван Грозный». 1944

Незадолго до эвакуации с мосфильмовским эшелоном в Алма-Ату в одном из писем своим зарубежным корреспондентам Сергей Эйзенштейн сообщил, что отправляется в далекий восточный город, переведя на английский его название как apple father. Можно предположить, что маэстро отбыл к нам в романтически-приподнятом настроении. По приезду, несмотря на экстремальные условия войны, он постарался устроить себе достаточно комфортабельное в гуманитарном смысле жилое пространство.

Эйзенштейн получил крохотную комнату, а его легендарная старушка-домработница тетя Паша обосновалась рядом, на кухне этой же квартиры.

Множество самых разнообразных книг было главным «материальным» богатством великого кинорежиссера. Студенты ВГИКа из его мастерской принесли множество пустых ящиков и расположили их вдоль стены. Однако даже этот импровизированный стеллаж не вместил все книги. Поэтому Сергей Михайлович сколотил из необструганных досок антресоли, куда сложил книги по искусству Возрождения, Евангелие, старинные подсвечники, которые мастер привез из Москвы для будущего фильма «Иван Грозный». На стенах комнаты развесили мексиканские ритуальные маски и фотографии Чарли Чаплина. Когда работа завершилась, Эйзенштейн, весело потирая руки, сказал: «Неплохо получилось, а? Стеллажи с книгами и раскладушка. Только твори!»

Высокогорный алма-атинский климат усугублял сердечные недуги Эйзенштейна. Он часто оставался один, поэтому из его кухоньки пробили окошко в комнату Бориса Чиркова, жившего рядом. Однако вечерами у Сергея Михайловича всегда было многолюдно. Часто слушали радио, горячо обсуждали новости с фронта, много спорили, анализировали предстоящие съемки. Некоторые даже раскладывали пасьянс вокруг кипящего до глубокой ночи самовара.

Сабит Муканов, Дина Нурпеисова, Сергей Эйзенштейн. 1941

Эдуард Тиссе, Михаил Тихонов, Михаил Жаров, Николай Черкасов и Сергей Эйзенштейн в съемочном павильоне ЦОКСа. 1944

Киноэпопея С. М. Эйзенштейна, почти полностью снятая в павильонах ЦОКСа и окрестностях Алма-Аты, – явление, уникальное по всем статьям. Критики всего мира отмечают изумительное совершенство киноленты «Иван Грозный» во всех ее деталях и нюансах, что стало возможным благодаря тому, что в картине гениального кинорежиссера синтетически сплавились различные компоненты кинематографического мастерства: новаторская драматургия и режиссура С. М. Эйзенштейна, блестящая работа операторов А. Москвина (павильон) и Э. Тиссе (натура), величественная музыка Прокофьева, изобретательность пластического решения в эскизах И. Шпинеля и Л. Наумовой, поэтическое дарование В. Луговского – все это стало единым целым.

На съемках фильма «Иван Грозный». 1944–1945

Это было бы невозможным и без огромной самоотверженности второго и третьего звена специалистов, работавших на фильме: гримеров, костюмеров, ассистентов, многим из которых Сергей Эйзенштейн отдал дань трогательного уважения в статье «Люди одного фильма». А вот цитируемая ниже дарственная надпись на выпущенном отдельной книжкой сценарии «Ивана Грозного» мало кому известна:

Лучшему другу Ивана Грозного,
Лучшему другу его автора,
Лучшему директору студии,
За 20 лет моей работы,
Дорогому Михаилу Васильевичу Тихонову,
Энергии и энтузиазму которого
Мы обязаны тем, что
Свершилось чудо:
Фильм оказался снятым
В самые тяжкие годы войны
У черта на рогах в Алма-Ата!

С горячей любовью и благодарностью
Сергей Эйзенштейн. 29/3.45

В середине 1944 года Центральная объединенная киностудия прекратила свое существование, оставив в Алма-Ате техническую базу, оснащенную новейшей для того времени киноаппаратурой. На основе этих технических средств кинематографисты Казахстана могли производить в год 5–6 художественных фильмов, 30–40 частей кинохроники, дублировать на казахский язык более 40 фильмов.

Опубликовано в Nomad-Kazakhstan № 3 (3) 2005