Текст: ОЛЖАС СУЛЕЙМЕНОВ. Фото: ПАВЕЛ СИРОТИН

В эпоху глобализации мы должны попытаться узнать, кто, откуда, когда пришел на земли нынешнего пребывания. Науке это уже по силам. Ясно одно: на Земле нет абсолютно автохтонных народов, которые обитают на одном и том же месте со времен питекантропов или неандертальцев. Все когда-то откуда-то приходили, уходили, возвращались… Изучать, восстанавливать забытые маршруты надобно, конечно не для того, чтобы тосковать по «утерянным прародинам». Эти доисторические и исторические переселения, вероятно, уже надо рассматривать как один из серьезных факторов этнической революции.

Мы знаем, что тюркоязычные народы огузо-карлукской ветви в I тысячелетии н. э. размещались в Монголии, где собственно монголов еще не было. Затем, начиная с гуннских времен – переток на Запад, вдоль маршрутов Великого Шелкового пути: тюркоязычные кочевники обеспечивают его безопасность. (Договоры с Поднебесной империей? Сохранились ли их следы в китайских летописях?). При этом сдвигается с мест прежнее население – ираноязычное, угрофинны, германцы, славяне, кельты. Происходит «уплотнение» Европы. Эта система передислокаций в гуннские времена замечена историками и получила название «Великое переселение народов».

В науке принято обозначать этот рубеж выражением «до н. э.». Из Южного Средиземноморья, Малой Азии, которые явились «промежуточной прародиной» индоевропейских и ряда других народов, в III–II тысячелетиях до н. э. произошло извержение племен на восток, на поиски родины Солнца. В их числе были предки китайцев, японцев, корейцев и других дальневосточных этносов.

Эта долготекущая лава солнцепоклонников захватила и племена тюрков огузо-карлукской ветви: они в итоге оказались в районе пустыни Гоби, где образовали государства имперского типа – каганаты. Оттуда через века двинулись на Закат. Уже не религиозные, но скорее экономические причины подвигли огузо-карлуков на эту передислокацию. За тысячелетия, проведенные на Дальнем Востоке, предки турков, азербайджанцев, туркмен приобрели отчетливо монголоидный тип, о чем свидетельствуют скульптурные изображения древних турок, найденные в Монголии. В IX веке арабские путешественники (ибн Фатлаи и др.) застают огузов уже на берегах Аральского моря. Описывают их еще как «чистых монголов». Опыт преображения тюрков показывает, что антропологический тип менее устойчив, чем язык. И в других языковых макросемьях мы видим проявление этой тезы. Угрофинны, например, представляют собой собрание этносов двух рас – от дальневосточной до европейской. Огузы по меньшей мере дважды изменили свой антропологический тип: древний средиземноморский – дальневосточный – современный средиземноморский. Народы похожи на своих соседей – с кем воевали, чьих женщин брали в жены «без калыма».

…У казахов, на мой взгляд, несколько отличная антропологическая история. В III–II тысячелетиях до н. э. прототюрки кипчакской и булгарской ветвей не пошли на восток. Они вместе с частью индоевропейцев оказались в Европе. Следы длительного взаимодействия тюрков с древними индоевропейцами сохраняют в языках германских и старолатинских отчетливые черты булгарской и кипчакской лексики.

Походы кипчаков на восток случаются уже в историческое время. Происходит встреча с огузами-монголоидами на территории Дешт-и-Кипчака. Картина активного взаимодействия отражается в языках и огузских, и кипчакских. Тогда кипчаки (европеоиды) получают первые черты дальневосточного типа. В XIII веке монгольское нашествие значительно «поправило» антропологический тип кипчаков. В XVIII веке десятилетия войны с джунгарами довершили процесс монголоизации казахов. У моего прапрадеда Олжабай-батыра было несколько «трофейных» жен, добытых в походах. Одна появилась в результате дипломатического брака: дочь джунгарского хана Галдан-Церена и китайской царевны. Подобное смешение кровей происходило в общенародном масштабе.

С каждым годом нарастает интерес к истории, повышается внимание к ее наиболее заметным фигурам и, чуть не сказал, естественно, пробуждается желание приобщить их к славным именам своего этнического прошлого. Такое состояние характерно для всех народов, переживающих болезненный процесс самоидентификации. В этот период в исследование народной библиографии вовлекаются массы исследователей разных уровней подготовленности. При этом большинство из них даже приблизительно не представляют основные реалии эпох, в которых творили любимые герои. Мне кажется, именно с такой ситуацией мы встречаемся и при рассмотрении тюрко-монгольских отношений в древности. Вопросы о Чингисхане, являясь неотрывной частью данной проблематики, большинством рассматриваются изолированно от контекста.

В XII веке, когда родился Темучин, монголы, надо полагать, уже составляли большинство населения на тех землях, которые ныне называются Монголией. До VII–IX веков эти территории еще занимали древние тюрки. Каменные памятники, сотворенные позже IX века, в тех степях уже не встречаются: вероятно, подавляющее большинство тюркских племен переместилось на запад – на Алтай, в Среднюю Азию и далее. Свободные места заселяли пришедшие с севера монгольские племена. Они испытывали влияние еще остававшихся тюрок, обладавших высокой по тем временам государственной («имперской») культурой. Среди оставшихся были уйгуры. «До XIII века монголы, видимо, вообще не знали письменности. Позднее они ввели у себя уйгурское письмо, которым пользовались до конца XIV века» (Ч. Лоукотка «Развитие письма»). Возникшее на базе согдийского алфавита курсивное уйгурское письмо не отразилось в каменных памятниках как древнетюркское остроугольное, но просуществовало и после падения каганатов (империй), используясь при письме на бумаге. В 1204 году Тайжан-хан, князь монгольского племени найман, ввел уйгурское письмо в западной Монголии. (Найман – «восемь (родов)» (монг.). Племя с таким названием вошло в состав казахского народа.) Через два года на курултае был избран верховным правителем Темучин, получивший при «коронации» титульное имя Чингисхан (Шынгыскан). Придворная канцелярия его самого и приемников пользовалась этим письмом. Все приказы и распоряжения многочисленных монгольских правителей, все законы и хроники писаны этим письмом. Язык этих документов в науке принято называть «письменно-монгольским». Его лексический состав почти на 80% состоит из тюркизмов. Эта цифра говорит о степени государственно-культурного влияния тюрков на древних монголов, которые в те поры, скорее всего, были двуязычным народом. В этих условиях активного культурного взаимодействия рос и воспитывался Темучин. Мы знаем его имя в китайском произношении. Ни монгольской, ни китайской этимологии этого имени нет. Я полагаю возможным предложить тюркскую: Темур-чин – «Железный человек». В многочисленных тюркских диалектах представлены десятки родственных форм слова со значением «железо», «железный» – темiр, тiмур, демiр, дебiрь и т. д. Изменилось слово чин – «человек»: оно утратило конечный звук и лексическое значение, превратившись в суффикс лица, обозначающего человека: -чи; -ши; -джи и т. д. Например, каз. темiршi – «кузнец» (букв. «железо-человек»), балыкшы – «рыбак» (букв. «рыба-человек»). Второе (титульное) имя, скорее всего, тоже было из тюркского словаря: Чингис-хан (Шынгыс-Кан). На мой взгляд, здесь присутствует реликтовая форма слова, сохранившегося в казахском шығыс – «восход», «восток» (шынғыс).

Возможно, открывается тайна, скрытая от монголоведов, – в титульном имени великого хана был закодирован «наказ избирателей», жизненная программа властителя: Шынгыс-Кан – «Повелитель (стран) Восхода» (монг. названия: «восток» – дорнот, «восход» – мандах).

Он выполнил наказ – покорил все страны Востока: Китай, Центральную Азию, Иран, Дешт-и-Кипчак, Кавказ. Арабские страны его полководцам помешал завоевать египетский султан Бей-Барс – «ат-тюрк, кипчак из рода берш».

Его продолжателем мог стать только первенец старшего сына великого хана Джучи. Тот правил покоренной «Страной Кыпчак» (Дешт-и-Кипчак). Его сын Саин (монг. значение «хороший», «славный») был поднят курултаем на белой кошме и получил титульное имя Бату-кан (хан Батый). В тюркских языках сохраняются обе эти диалектные формы: тур. батый – «закат, запад», каз. бату – «закатываться, заходить (о солнце), закат». В казахском инфинитивная форма часто выступала в роли существительного (монг. названия: «запад» – барун, «закат» – бурах).

Бату-хан унаследовал от отца степную страну Дешт-и-Кипчак. В его армии служило всего четыре тысячи монголов. Остальные сорок пять туменов, в т. ч. четыреста пятьдесят тысяч всадников – были представителями северо-тюркских кочевых племен. Это были предки современных татар, казахов, башкир, ногайцев, каракалпаков, узбеков, балкарцев, карачаевцев, кумыков и др. народов, населявших степи Дешт-и-Кипчак.

Века чингизовских и батыевских войн – это последние всплески скифско-гуннской пассионарности, не принесшие всадническим народам ни доброй славы, ни процветания. Дед и внук разрушили, сожгли тысячи городов, но не построили ни одного нового. Похоже, они хотели создать глобальную империю «Восток–Запад» и превратить ее в громадное пастбище, без хлебных полей, садов и виноградников. Это была последняя тотальная война скотоводов с земледельцами. И воинское превосходство кочевников (кощщиев, как их называли русские былины) стало причиной их будущей слабости. Они заставили менее сильные этносы укрыться в непроходимых лесах, забиться в труднодоступные горы, пустыни, болота, уйти на острова. Воля к самосохранению подстегивала в таких обществах развитие крепостной архитектуры, более совершенных видов оружия и другой техники, что, в конечном счете, и предопределило окончательное поражение скотоводов. В ХVI веке Европа наладила производство огнестрельного оружия. И закончилась эра кочевников. Степи стали легко продуваемы сквозняками с востока и с запада.

…Кем по крови были Чингисхан и Батухан – «химически чистыми» монголами или с тюркской примесью, сегодня не доказать, да и не нужно. Важно понять систему губительного замысла глобальной империи «Восток-Запад», без чего непостижимы истинные последствия для человечества деяний деда и внука.

Опубликовано в Nomad-Kazakhstan №1 (1) 2005